Мы уже писали о гениальном предвидении художественным мышлением предстоящих событий на примере картины финского художника А. Эдельфельдта «Портрет Николая II». Картина В. Сурикова «Степан Разин» дает нам другой пример такого предвидения философией художественного творчества.
Картина имеет крупные размеры (3,18 м по вертикали и 6 м по горизонтали) и уже этим заявляется ее эпическое содержание. Формат картины вытянут в длину, что придает ей панорамный характер, развернутость. Все это настраивает на глубокое неспешное размышление.

На картине четким силуэтом выделяется крупная лодка с группой заполнивших ее людей. Лодка дана сильным пятном на фоне почти однообразного пространства, где водная гладь легкой линией горизонта и слабым очертанием берега отделяет воду от неба и земли. Это создает ощущение, что лодка движется в пространстве, взмах весел, как крыльев, в верхней части поддерживает ощущение, что лодка «летит» в этом пространстве.

 Но как она летит? Сравним реальное изображение с зеркальным отражением на нижнем рисунке. Мы легко заметим, что на картине лодка движется более тяжело, более «натужно», она как бы «вламывается» в пространство картины, тогда как при зеркальном отображении движение лодки более легкое, «беспрепятственное». Обрезанная линия паруса и мачты «тянут» лодку в небо, что усиливает идею полета, хотя и тяжелого, грузного. И парус, и мачта и взмах весел несут идею полета, но тяжелая масса лодки с пассажирами противоречит этой идеи, «тянут» изображение вниз. Из этого сравнения особо четко выявляется то внутреннее усилие, которым движется лодка, которым насыщен сюжет.
Это напряженное усилие органично связывается с главным действующим лицом, расположенным в центре группы людей. Не только его поза, но и цветовое решение выделяет главного героя из всей группы. И заметно, как он одинок, погруженный в напряженное размышление, в тяжелую думу. Это – Степан Разин. Его лицо задумчиво и отрешено от происходящего в этот момент, а весла за его спиной представляются крыльями, которые движутся уже сами по себе, раз пущенные в полет волей героя.
Очень выразительна и многозначительна группа людей на переднем плане картины, на корме лодки. Она изображена в сильном контрасте с группой гребцов. Гребцы налегают на весла сосредоточенно, но при этом каждый погружен в собственное бытие. За каждым – своя судьба, которая привела его в эту лодку. Группа же на корме явно представляет собой «гульбу». Массивный мужчина, данный в самом центре картины, спит, очевидно, сваленный этой гульбой. Его сильные руки лежат почти на раме картины и зритель хорошо видит, что это руки, созданные для труда, вырванные из него и несущиеся в этом тяжело парящем судне.
О чем может говорить эта картина даже тому, кто ничего не знает о личности героя и его истории?
Подытожим наши наблюдения. Перед нами люди, вырванные из среды обычной жизни, исполненной труда и забот. Эти люди не связаны ни с обществом других людей, ни с землей вообще. Можно сказать уже не связанные с самой Землей. Они заключены скорлупу отделенного пространства, и это пространство разрывается противоположными силами. Одни силы тянут в небо, в высь, но тяжесть телесной массы так велика…
Перед нами картина бунта, его внутреннее состояние и его судьба. Эта судьба не несет ничего оптимистичного. У нее нет будущего. Этот натужный полет не может продлиться долго. Скоро за ним последует неминуемое падение, а за падением – неизбежная расплата за нелепую мечту, за мгновенное прикосновение к необычному. Предчувствие этого ясно выражено на лице героя, кто бы им не был – Разин, Пугачев, Робин Гуд…
Прав ли был провидец-автор картины, как глубоко проникли в сущность бытия мысль и чувства художника, мы можем видеть из нашей истории.
Бунт не имеет никакого будущего, кроме плахи. От него нельзя ждать никаких сладких плодов. Не он творит историю. А кто же ее творит? На этот вопрос, как и на многие другие, отвечают произведения изобразительного искусства, которое сопровождает всю историю человечества.